Владимир Овчинников: «Уровень пианистов на конкурсе Чайковского очень высокий»
В Большом зале Московской консерватории торжественно открылся XVI Международный конкурс имени Чайковского. В первый день на вечерних прослушиваниях выступили канадский, украинский, три российских и три китайских пианиста, исполнившие сложнейшие программы. Член жюри XVI конкурса Чайковского народный артист России, профессор Московской консерватории, вице-президент Совета Всероссийской организации интеллектуальной собственности (ВОИС) Владимир Овчинников рассказал, каким был этот старт.
Владимир Павлович, можно ли в первый день конкурса говорить об уровне его участников?
Владимир Овчинников: Безусловно, должно пройти какое-то время, но даже по результатам первого дня хочу сказать, что уровень пианистов очень высокий. Была продела большая работа во время предварительного отбора и можно уверенно говорить о том, что XVI конкурс Чайковского состоится и войдет в историю.
Вы прошли немало конкурсных испытаний. Что на первом туре самое сложное для участника?
Владимир Овчинников: Сложностей много, и самая первая – это программа. Ребята играют по три этюда. Обычно выбираются самые трудные: сегодня несколько раз прозвучала Кампанелла, а украинский пианист исполнил сложнейший этюд Листа по Паганини. В мое время играли и по четыре этюда, но сейчас сам тур длится пятьдесят минут, почти час! А на таком серьезном состязании каждая нота имеет значение. В программе представлены не только Бах, но и обязательная венская классика. Сегодня в основном все играли Бетховена, только наш пианист исполнил Гайдна – там сразу была слышна школа. И, конечно же, Чайковский! Он как лакмусовая бумага показывает, кто и как понимает русскую музыку.
Здесь можно показать себя с разных сторон – с виртуозной, технической, музыкальной. Но, это конкурс! Все находятся в стрессовом состоянии, совершенно невозможно расслабиться. В таких условиях показать свои лучшие стороны суперсложно! Но что приятно, публика принимает конкурсантов очень тепло и восторженно, вызывают по нескольку раз после исполнения, и мы тоже аплодируем с большим энтузиазмом.
Из восьми прозвучавших сегодня сонат Бетховена шесть Аппассионат! Слух не замыливается?
Владимир Овчинников: Иногда такое бывает. Когда все нормально, слушаешь спокойно, но вдруг что-то начинает, как говорится, резать ухо, это сразу слышно. Отмечу другое: все эти Аппассионаты были очень разные. Отрадно, что у молодых музыкантов свое видение, свой слух на это великое произведение. Конечно же, не все пока понимают его глубину и значительность, не все дотягивают до него, но все-таки стараются хорошо себя показать. Играют в основном с виртуозным налетом, а музыка – она говорит сама за себя!
Какой сегодня был Чайковский?
Владимир Овчинников: Чайковский был утонченный. Ребята выбирали мало исполняемые произведения и при этом очень сложные. Это здорово и просто удивительно, что стараются играть не то, что популярно, а, напротив, менее известное.
Но с другой стороны, например, ту же «Думку» они играли как-то по-деловому, недостаточно глубоко вникая в суть музыки Чайковского, образа! Это произведение нужно играть вдумчиво и серьезно, а какие-то танцевальные фрагменты должны быть более характерными.
Каждый продемонстрировал свою виртуозность, техническую оснащенность, но хотелось, чтобы это было сыграно даже кряжисто, характерно, с присядками! Здесь мне немножечко не хватило разнообразия, русской удали, открытости, широты и, самое главное, глубины этой музыки. Хотелось просто сеть и поплакать с героем этой пьесы, но этого пока что не случилось!
Сегодня были представлены звучания роялей самых разных марок…
Владимир Овчинников: Для нас стал открытием китайский инструмент, он оказался ярким, достаточно разнообразным по тембру, а главное он заполнял зал и в общем-то мало чем отличался от Стенвея. Мы ведь так привыкли к его звучанию, к его голосу в Большом зале.
Разочаровал рояль Fazioli, он звучал и на открытии конкурса. Когда-то я играл на нем в Англии и Голландии и помню, что тоже к нему привыкал – он был специфическим, особенно в басовом регистре. И сегодня этот инструмент явно не заполнял этот прекрасный зал с такой чудесной акустикой, звучания не хватало. Я был просто разочарован.
Ваш любимый рояль?
Владимир Овчинников: Ну, конечно же, Стенвей! Несмотря на то, что дома у меня Бехштейн – старый и очень голосистый (иногда приходится даже подушками его обкладывать, чтобы не беспокоить чрезмерно соседей), Стенвей дает такую палитру красок звучания, с ним можно разговаривать душевно.