Сергей Скрипка: «Дирижер – как проповедник в церкви»
Российский государственный симфонический оркестр кинематографии отмечает 100-летие со дня основания, а его художественный руководитель и главный дирижер – Сергей Иванович Скрипка – 75-летие.
5 октября 2024 в 19.00 в Концертном зале имени Чайковского прославленный коллектив и его главный дирижер представят большую концертную программу, в которую вошли знаменитые хиты, без которых уже невозможно представить отечественную эстраду: «Песенка о медведях» из «Кавказской пленницы», «Синема» из картины «Человек с бульвара капуцинов», «Три года ты мне снилась» из кинофильма «Большая жизнь», лирическая тема из мелодрамы «Три тополя на Плющихе», «Лодочка» из «Верных друзей»… Гостями праздника станут друзья киноркестра – известные режиссеры, композиторы, актеры и музыканты.
Накануне выступления корреспондент Classicalmusicnews побеседовал с юбиляром.
— Сергей Иванович, вы руководите Оркестром кинематографии 31 год. С какого фильма начали работу, что сейчас больше всего вспоминается?
— Мой первый фильм – документальную картину с музыкой композитора Евгения Стихина – мы записывали на студии научно-популярных фильмов в Химках. Меня тогда только вводили в курс дела (я еще не был штатным дирижером оркестра); учили, как подгонять музыку, чтобы она точно легла в экран…
А первой работой, записанной уже Мосфильме, стал боевик «В зоне особого внимания» Андрея Малюкова с замечательными актерами – Борисом Галкиным, Михаем Волонтиром, Анатолием Кузнецовым. Музыку к этой картине написал известный композитор-песенник Марк Минков.
Мне, как видите, сразу очень везло. Следующим моим фильмом был «Мой Ласковый и нежный зверь» Эмиля Лотяну с потрясающей музыкой Евгения Доги. Правда, работать с этим режиссером было совсем непросто, но он добивался своего: крепко нас держал в руках и довольно жесткими словами подбадривал (смеется).
Затем – встреча с гениальным Андреем Петровым на приключенческой картине Владимира Чеботарева «Право первой подписи». Андрей Петров работал над этим фильмом сразу после картины «Укрощения огня».
Записывать музыку было довольно трудно, т.к. она чем-то напоминала знаменитую увертюру к предыдущему фильму. А, когда я посмотрел картину после выхода на экран, был немного разочарован: от музыки, которую мы так тщательно и кропотливо записывали, почти ничего не осталось – на нее была наложена азбука Морзе и голос, читающий сообщение с телетайпной ленты…
— Каково, на ваш взгляд, идеальное количество репетиций перед ответственным выступлением?
— С генеральной и концертом – от пяти (это, когда мало времени и программа не очень сложная) – до десяти. Многое зависит от того, сколько исполняется новых произведений, есть ли солисты.
— Программу каждого концерта вы называете «большой ручной работой».
— Это потому, что сначала составляется ее контур: например, какие бы хотелось затронуть фильмы по выбранной теме, а потом уж поднимается большой пласт – выясняется, что из этого можно сыграть.
Отбор очень кропотливый, непростой. Может вдруг выясниться, что в этих партитурах нет оркестровых голосов и их необходимо расписать. Или, например, для солиста оказалась высоковатой тональность, надо транспонировать и т.д. Поэтому «ручной работы» очень много.
— В юбилейный год вы совершили самые дальние свои гастроли за всю историю: Благовещенск, Хабаровск и Южно-Сахалинск.
— Это было здорово! Когда бы мы еще попали туда, на самый край нашей земли, чтобы через реку Амур посмотреть на Китайский берег, а это всего 700 метров! Небольшие концертные залы в Благовещенске, Южно-Сахалинске…
Но везде, где мы выступали, залы были битком. Приезд нашего оркестра вызвал большой интерес, ведь мы приехали впервые и встретили очень открытых, искренних людей, истосковавшихся по большому искусству.
— Что из последних концертов особенно запомнилось?
— Две недели назад мы выступили в Зале Чайковского на совершенно потрясающем концерте к юбилею Пахмутовой. Тогда Александра Николаевна сказала: «Много было концертов в моей жизни, но такого никогда!». Для меня это самая высокая оценка.
А вообще, с Александрой Николаевной мы сделали массу работ! Одна из наиболее грандиозных – киноэпопея «Битва за Москву» Юрия Озерова. Я также работал на двух документальных фильмах: предолимпийском «Баллада о спорте» (1979) и официальном фильме олимпиады «О, спорт – ты мир!» (1980). А самая моя первая встреча с композитором – это песни «Старт дает Москва» и «Любовь, комсомол и весна».
— Есть такой факт, что работы в кино Дмитрия Шостаковича – это почти треть наследия композитора. Наверное, самое уникальное в вашей работе, это общение с гениями? Буквально через 2 месяца отмечается 90-летиее Альфреда Гарриевича Шнитке. Вам приходилось общаться?
— Общался, было интересно с ним разговаривать, но какой-то близости не возникало. Вот с Артемьевым, Дашкевичем и Петровым у меня были очень теплые отношения. А Шнитке для меня – закрытый человек.
— Дирижер на концерте должен добиться результата без слов. А на репетициях вы многое объясняете музыкантам?
— Добиться результата только руками невозможно. Если дирижируешь произведением, связанным с экраном, музыкантам нужно описать ситуацию, во время которой звучит данный музыкальный отрывок. Очень важно донести какие-то особые моменты, детали, а главное – режиссерское видение.
К примеру, сейчас мы репетируем «Вальс» Андрея Петрова из кинофильма «Берегись автомобиля» Эльдара Рязанова. И это ведь не просто вальс – это целый образ, это и есть сам Деточкин! Этот вальс не может быть серьезным, он – немножко отстраненный, но очень душевный, искренний. Довольно долго мы работали над этим с солистом – флейтистом и сейчас это хорошо получается.
Мы всегда исполняем именно первую редакцию этого сочинения, ту, которая звучит в кинофильме, она самая лучшая.
— Важен ли для дирижера имидж?
— Дирижер – это музыкант, который прежде всего несет определенную идею, выполняет особую миссию. Не очень удобно сравнивать, но он — как проповедник в церкви. Не может он выйти на амвон и надеть обувь с красными шнурками. Неслучайно, как вы заметили, многие дирижеры надевают на себя какие-то черные хитоны…
— Существует ли произведение, к которому вы, однажды сыграв его, больше никогда не вернетесь?
— Бывает… есть авторы, которых я вообще не играю. Я пытался искренне полюбить их, но не могу, например, того же Брукнера. Но мне очень нравится его Четвертая симфония. А к Малеру я подбирался очень долго…
— Что сложнее для оркестра: достичь высокого исполнительского уровня или держать определенную планку?
— Если не поддерживать планку, начнется период «распада». Нужно постоянно подпитывать и поддерживать коллектив, работать над вот этим «чуть-чуть»… Именно оно и приближает исполнение к совершенству.
Первые шаги для достижения цели достаточно широкие. А чем ближе ты подбираешься к ней, тем меньшими шажками продвигаешься. Идет счет уже на миллиметры и микроны…
— У дирижеров часто спрашивают, какое состоявшееся выступление вы считаете наиболее удачным. По сути, наверное, сама картина и удачно записанная к ней музыка – это и есть ваш самый главный и лучший концерт?
— Это не совсем так. Наш оркестр работает во многих жанрах и помимо музыки кино мы представляем разнообразные концертные программы. Такие выступления особенно запоминаются и очень многое дают оркестру.